Главная Охота
Статьи про охоту
Испытание чувств
Автор: McHunter
Мы, охотники, никогда не откажемся от добычи трофеев, будь то роскошные рога оленя или крохотная тушка бекаса на жаркое. И все же в поле мы идем не только за ними.
Все то, что каждый определяет для себя по-разному и что не связано с конкретными материальными предметами, можно назвать чувствами, из-за которых человека и тянет в леса и поля с ружьем в руках. Спортивная страсть стрелка, философское умиротворение эстета, научная увлеченность следопыта, подсознательный риск смельчака и многое другое - все это проявление наших чувств на охоте.
Очень часто разделить впечатления о нашей встрече с животным на отдельные составляющие вообще невозможно, хотя наверняка всегда что-то преобладает. Например, охоту на медведя после основных ее минут, бесценных для будущих воспоминаний, можно разложить «по полочкам» и выделить в ней удовольствие от вида прекрасного могучего зверя, радость знатока, выследившего его, волнение стрелка, совмещающего прицел с телом зверя, наконец, страх...
В воспоминаниях охотников часто встречаются рассказы о том, как перед кульминационным моментом на охоте (а это всегда первый выстрел) даже опытного стрелка начинает бить дрожь - симптом сильного волнения. Это случается даже на тяге, когда стреляешь без спешки, из удобного положения и всего лишь по птице, а не по опасному зверю.
Возможно, в первую очередь это происходит из-за боязни промаха и испорченного тем самым настроения. Пржевальский писал о стрельбе косуль на переходах: «Наконец, несмотря на такую, по-видимому, легкую стрельбу, промахов всегда бывает множество, вероятно, от излишней ажитации. По крайней мере, у меня всегда тряслись руки и сильно билось сердце, когда я еще издали замечал коз, которые должны были проходить мимо засадки».
Если ты не один, боязнь промаха усугубляется стыдом перед товарищем за свое неумение. Этот фактор играет особенно большую роль на ответственных коллективных охотах, где от твоего выстрела зависит результат долгого труда большого числа людей. Теперь подсознательно боишься не только за себя, но и за свое ружье и патроны, ибо все дело может испортить осечка, причина которой чаще всего в тебе самом, недостаточно внимательно снарядившим патроны или взявшим с собой ружье с заведомо слабыми пружинами.
И наконец, существует самый настоящий почти животный страх, который закрадывается в сердце постепенно, еще накануне выхода с оружием на опасного зверя, способного не только нанести рану человеку или изувечить, а и лишить его жизни.
Вспоминаю, как подшучивали друг над другом бывалые охотники, собравшиеся отстрелять по лицензии всего лишь сеголетка, напоминая, что в здешнем лесу есть секач, величиной с копну сена, который и обладателя скорострельного крупнокалиберного карабина заставит уступить ему дорогу, а то и лезть на дерево. Разговор все как-то вертелся возле этого секача.
Можно понять возбужденное состояние людей. Даже великий охотник на грозных африканских зверей Джон Хантер, не раз бывший на волосок от гибели, испытывал немалое волнение всего лишь от вида слоновьих следов.
«При одном виде огромных отпечатков сводит челюсти и мороз пробегает по коже...»
Чаще всего, как «ожидание счастья лучше его самого», так и страх, вызванный богатым воображением человека, способного картинно представить все последствия возможного события, очень часто сильнее страха действительного, во время самого события. Для охотника это встреча со зверем.
Надо заметить, что опытные охотники, в отличие от храбрящихся новичков, с почтением относятся к чувству страха перед зверем и не конфузятся, если случилось пережить его. Тот же Джон Хантер рассказывал о своей неожиданной встрече со львом, не опасаясь, что его обвинят в трусости. Правда, на этот раз охотник оказался без оружия.
«Я разглядел огромную мохнатую гриву льва и черную морду, находившуюся не более чем в 15 футах от меня. Мои нервы не выдержали напряжения, и я рванулся к дереву. Хотя на нем не было веток, я вскарабкался по стволу, как белка. Когда я забрался в махан, то был весь мокрый не от физического усилия, а от пережитого страха».
О еще более удивительных действиях испугавшегося человека, когда медведь напал на двоих его товарищей, поведал врач и охотник М. Кирсанов читателям журнала «Охота и охотничье хозяйство».
«Вы спросите, а где же был третий? Он сидел на дереве в десяти метрах от грешной земли с пудовым капканом за плечами и с лыжами на ногах. Ствол дерева был без единого сучка, и как он туда залетел, да еще с лыжами, может понять лишь тот, кто сам давал деру от медведя... Третьего я не осуждаю: с голыми руками на медведя не ходят».
Кажется, большинство охотников где-то в глубине души считает, что с ружьем в руках намного спокойнее в лесу: как- никак есть защита. Психологически это действительно так, но вообще-то обороняться в нашей средней полосе практически не от кого. Помню, как старый волчатник Степан Городник, на счету которого было немало уничтоженных на логове волчат, говорил, что, отыскивая выводок, он никогда не брал с собой ружье за ненадобностью. Волки не нападали на человека даже тогда, когда он забирал их детенышей. Разве что ружье может пригодиться при встрече с бешеным зверем, но такое случается раз в сто лет.
А вот ложная смелость, вызванная заряженным ружьем, случается, приводит к драматическим последствиям. Вооруженный и потому воодушевленный человек иногда забывает, что считать появившегося на пути кабана нападающим и стрелять по нему дробью и даже картечью ни в коем случае не стоит, ведь и пулей его не всегда свалишь сразу, тем более не имея достаточного опыта. В 90-х годах в газетах сообщали, как в Приморье сын охотника столкнулся с медведем и выстрелил в него из ружья, но промазал. Этого было достаточно,
чтобы медведь накинулся на незадачливого стрелка и здорово покусал его. К счастью, все закончилось благополучно.
В случае же, рассказанном врачом, двое не смогли эффективно использовать свое оружие и в первую очередь потому, что реальный страх при виде медведя намного превысил ту коллективную эйфорию вооруженных людей, которая позволила им, не подготовленным ни морально, ни с точки зрения снаряжения, идти на опасного зверя. Не помогло и то, что вдвоем веселее, что «на миру и смерть красна». Конечно, можно понять доморощенных браконьеров, попробовавших разжиться медвежатиной: они не надеялись друг на друга.
Но случается и так, что человек, уверенный в своем напарнике, ожидающий от него настоящей защиты, при виде опасности забывает обо всем на свете и инстинктивно спасается бегством. Можно вспомнить классический рассказ на эту тему большого писа1еля и такого же охотника Эрнеста Хемингуэя «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера». Его герой, находящийся под защитой профессионального охотника, не выдерживает рыка нападающего льва и бросается прочь - на верную гибель, будь он в одиночестве. У него был бы шанс остаться в живых и без чужой помощи, но для этого надо было сконцентрироваться на один миг, нужный для выстрела в упор. Можно согласиться с Хантером, который говорил: «Я не могу вспомнить случая, чтобы я ощущал страх в момент нападения зверя. Этот миг настолько короток и стремителен, что времени на страх не остается. Я бы сказал, что чаще всего страх охотник испытывает, когда он или его клиент ранил опасного зверя, а тот скрылся в кустарнике».
Правда, чтобы не оставалось времени на страх, надо ка- ким-то образом победить его до этого мига. Макомберу это не удалось в первый раз.
Страх свойственен человеку наверняка больше, чем любому из «братьев его меньших» уже потому, что он обладает воображением и может нарисовать перед собой картину возможной трагедии. Но, видно, только человеку дана возможность превращать страх из инстинктивного в осознанный и потом побеждать... ценой немалых усилий. Охота как раз и притягивает к себе многих именно за то, что здесь можно проявить и испытать свои чувства в реальной обстановке.
Чувство страха возникнет и обязано возникнуть в опасной обстановке - важно не дать ему заглушить все остальные. Как это сделать, особенно будучи в одиночестве, каждый решает по-своему. Большинство ограничивает свои охоты такими, на которых можно испытать чувства, ласкающие душу, а не травмирующую ее. Правда, чувство страха закаляет человека, и потому даже самый трусливый человек подсознательно хочет хоть иногда испытывать его.