Широкой цепью

Охота - Статьи про охоту

В снежную зиму нет ничего лучше, как тропить русака. Да не всегда попадешь в поля после печатной пороши, которая к тому же так редко бывает. На старом же снегу городскому «сле­допыту» трудновато «читать белую книгу». К тому же, как при любом чтении, лучше всего в это время быть одному, по край­ности, вдвоем с хорошим другом. Такое тоже не всегда бывает. Вот и приходится коллективно идти... не на медведя, всего лишь на зайца. Иногда в хорошей компании и такая охота может быть интересной и добычливой.

В тот год начало последней декады декабря совпало с креп­кими морозами. Правда, в субботний день охоты он только на­чинал набирать силу. За день до этого выпал снег, но не так и много «росписей» на свежей «странице» оставили зайцы, хотя две ночи было в их распоряжении. Ветер не успел сбросить пу­шистые хлопья с веток - все деревца и кусты вместе с полями в сплошной белизне.

Мы, семеро охотников, широким фронтом движемся от шоссе в сторону деревни. Договаривались идти на расстоянии около ста метров друг от друга, но вскоре понимаем, что с са­мого начала очень трудно выдержать заданный порядок даже на относительно однообразной равнине. Уже минут через пять Ро­ман начинает ходить галсами в стороны, распутывая первый ма­лик. .. Володя не обращает внимания на отвлекшегося соседа, идет прямо по вспаханному участку поля. Идти по нему намного труд­нее, чем по жнивью: везде неожиданные ямки между комьев пе­ревернутой земли - надо глядеть под ноги, а не на следы, кото­рые к тому же здесь слабо заметны. Он и не разглядывает их...

Все слышим хлопок выстрела. Володя хороший стрелок, привыкший к неожиданной стрельбе - второй ствол не пона­добился, хотя стрелял он на пределе. Заяц еще вздрагивает, раз­брызгивая снежную пыль.

Впоследствии убеждаемся не раз, что русаки любят вспа­ханные поля. Понятно, что в ямках возле крупных пластов перевернутой плугом земли удобно залечь на дневку, но по не­которым следам заметно, что они как будто и кормились здесь, не иначе как корешками, другого здесь не видно.

С полем удачливого охотника поздравляем позже, пока не­когда, надо идти своим путем и пристально всматриваться, нет ли следа, а то и рыжего пятнышка залегшего зайца. Правда, труд­но надеяться поднять русака на ровном жнивье, где практичес­ки нет ни кустика, ни камня, ни бугорка, только серая щетина стерни. Шансы увеличиваются, когда приближаемся к ферме, возле которой много бурьяна, высокие валы рядом с сенажными траншеями. Все условия для ночного бродяжничанья руса­ков, но ничего не находим. Возможно, слишком близко дерев­ня с ее собаками, которых любят на ночь спускать с цепи.

Обширное поле с другой стороны шоссе пересекают пря­мые мелиоративные канавы, и все же тут попадаются неболь­шие болотца с кустиками лозняка, пятачки нескошенной тра­вы возле столбов электролинии и даже заброшенные сады на месте снесенных хуторов. Рядом со старой яблоней на краю озимого поля Роман добывает второго русака. Наследил на пригорке, добираясь до вкусной для него зелени, и не стал да­леко искать убежища.

Вскоре поднимаем еще несколько зайцев с озимой пшени­цы. Ветер тут хорошо поработал, посметал во многих местах снег - есть где кормиться косым, есть где и залечь. На поле немало земляных бугорков, комьев и камней - не определишь издали, за которым притаился зверек. На выстрел он не под­пускает: слишком открыто, неуверенно лежит. В лощины, где снег лежит толстым пластом, зайцы и не думают соваться. Один попробовал было попрыгать здесь, оставив глубокие ямки сле­дов, да и выбрался поскорее назад, где передвигаться намного легче и ему, и нам. Все же и здесь нашли одну старую лежку в виде настоящей норы, благо глубина снега подходила для та­кого «строительства».

Пока моим друзьям приходится стрелять только по нео­жиданно выскакивающему зайцу. А мне - ни по какому. Ка­жется, иду самыми подходящими «галсами», отклонясь то к камню, то к кустикам засохшей на корню полыни, то к меже, возле которой глубокая крайняя борозда, а зайца поднять не удается. Раз только крикнул кто-то, и я с некоторым опоздани­ем увидел уносящегося в поля небольшого русачка, поднявше­гося впереди немного ближе к Володе. На его месте я бы не стрелял, но он мгновенно вскидывает свою курковую «тулку» шестнадцатого калибра и стреляет... Заяц несется с прежней скоростью, а Роман в стороне кричит: «Попал!..» Действитель­но, заяц резко сбавляет ход и через секунду трепещется на сне­гу. Второй выстрел не требуется...

Можно позавидовать Володе: сбить метров за шестьдесят из простецкого ружьеца стремглав несущегося зайца может только прекрасный стрелок. У Володи сегодня второй такой выстрел. Он же «оправдывается» тем, что сам патроны снаря­жает, покупным бы так не получилось, да и привык к неожи­данному появлению зайца, потому что чаще всего в одиночку не охотится. Правда, когда тропишь не спеша русака, не раз уже заранее видишь неподалеку лежку и стреляешь спокойно, отпуская поднявшегося зверька на оптимальное расстояние, которое допускает и второй, резервный, выстрел.

После короткого обеда стоя расходимся более свободно. Каждый выбирает себе направление - общей широкой цепи не получается. Послеобеденный результат намного ниже - всего один заяц. Но вряд ли тому виной новая тактика. Уже не те мес­та. Здесь нет озимых, не вспахана зябь, везде много снега...

К вечеру прояснилось. Стало подмораживать. Низкое жел­тое солнце высветило не очень далекий лес, который слабо тем­неет только узкой полоской у земли: заснеженные вершины образуют сверху белую полосу, выше - слабо голубеющее небо. Равномерно белый с утра снег на полях теперь весь в легких оттенках в зависимости от направления совсем незаметных склонов слабо всхолмленной равнины. А впереди, почти под ногами, одна за одной вспыхивают разными цветами отдель­ные снежинки. Самые высокие кончики стерни стоят мохнаты­ми снежными пеньками.

Понемногу подтянулись к старому парку, за которым где- то недалеко - животноводческая ферма с сенажными ямами и пустырями, заваленными разным хламом, заросшими репей­ником, лебедой, конским щавелем. Володя пошел туда «на раз­ведку», а мы начали, не торопясь, зачехлять ружья возле под­жидавшей на дороге машины...

Солнце тем временем совсем приткнулось к земле. Мороз, словно того и ждал, начал прижимать - нам, вспотевшим пос­ле тяжелой ходьбы по снегу, он показался особенно крепким. Володя же все не появлялся...

Зато на дорогу, поворачивающую на пригорок за деревья парка, медленно выкатился русак, стал, увидел нас и свернул на поле, на снег, куда ему явно не хотелось. Теперь он двигался несравненно быстрее, пока не исчез где-то в мелиоративной канаве. Естественно, после такой встречи вяло текущая беседа утомленных, ожидающих людей оживилась, как и темп удаля­ющегося зайца. Тема нашего громкого разговора хорошо из­вестна охотникам: как только зачехлишь ружье, так зверь и выходит...

Под эти возгласы на том же месте появился еще точно та­кой же заяц... И этот предпочел не встречаться с нашей компа­нией, двинулся по уже проложенному следу...

После такого «вызова» с заячьей стороны самый молодой из нас не выдерживает, быстренько собирает ружье, но уже не ждет третьего, а бежит в поля вдоль мелиоративной канавы, которой скрылись оба «наглеца», надеясь, что хоть один из них залег там. Стоит ли говорить, что его попытка оказалась всего лишь тренировкой в беге на двухкилометровую дистанцию?..

А явление третьего зайца нашей возбужденной компании на том же повороте дороги все же состоялось. Правда, «тре­тий» висел на плече у возвратившегося Володи. Он ранил его, долго догонял и все-таки добрал, при этом распугал осталь­ных, которые и двинулись по дороге на встречу с нами.

За этот удивительный день мы сообща подняли и видели около двадцати зайцев, добыли шестерых. Легко догадаться, что отнюдь не все остались с добычей, если один Володя взял троих, да Роман на одного меньше.

Кажется, даже старик Аксаков согласился бы, что охотить­ся можно, когда столько зайцев попадается на пути.