Удивительный зверь, этот заяц!

Удивительный зверь, этот заяц! Обычный и распрост­раненный обитатель почти всех широт нашей планеты, уже одним этим он издавна привлекал к себе внимание вечно недоедающего человечества. Относительная про­стота и безопасность добывания, достаточная для утоле­ния первого аппетита величина тушки, вкусное мясо, теплая шкурка принимались древним охотником как щедрый дар природы. Но не только в качестве дичи су­мел вызвать заяц пристальный интерес людей к своей вроде бы мало выдающейся особе. Не остались незаме­ченными и очевидная жизнеспособность этого зверя, дар быстро приумножать свою численность. В силу таких впечатляющих и важных для древних людей свойств заяц у многих народов стал почитаться как символ пло­дородия и вечного обновления жизни. Еще древние китайцы усматривали на Луне волшебного зайца, без уста­ли толкущего в ступе снадобье бессмертия. И в Празд­ник осени чествовали его как божество.

Жизнелюбивый заяц, приносящий весеннее потом­ство раньше прочих знакомых млекопитающих, был выбран древними германцами в спутники богине вес­ны Остаре, фригийцами же посвящен местной боги­не плодородия Неаленне, древними эллинами - бо­гине любви Афродите. Позднее в Древнем Риме зай­ца связывали с культом Венеры и Амура.

Не был лишен заяц, как думали в древности и сред­невековье, и собственных магических способностей, бла­годаря которым входил в свиту иных божеств. В ранние времена вездесущий зверек с загадочным ликом настоль­ко подавлял воображение людей, что в некоторых стра­нах никто не смел называть его настоящим именем. Как и многие мистические образы, воплощающие скрытую мощь, он оставался безымянным. На индо-германских наречиях его называли «Серым» - древним замещаю­щим именем не называемых демонов и магов. В свое время даже свободомыслящий Цезарь вынужден был оказывать знаки почитания одному из атрибутов мис­тического культа Дианы - зайцу Древние германцы и кельты причисляли зайца к любимцам ведьм и вообще к тайным силам природы, поэтому во время облавных охот загонщики старались пропустить зверька сквозь свою цепь. Тем более что и сами колдуньи нередко обо­рачивались зайцами и могли жестоко отомстить за оби­ду. В средние века зайцы-оборотни считались заговорен­ными против всякого стрелкового оружия. Выстрел по такому зайцу мог обернуться против самого стрелка или его близких. От колдовства помогали только освящен­ные пули, отлитые из чистого серебра.

Судьбоносность зайца ясно проявилась в истори­ческом факте - зверек (вольно или невольно) стал причиной очередного падения Рима. В 895 г. герман­ский король Арнульф повел свои войска на юг с це­лью возвратить Вечный город под власть папы Фармазиуса. Шум осадных работ выпугнул зайца, припус­тившегося в сторону города (как раз в район недостро­енных укреплений). Солдаты короля, надеясь разно­образить свой рацион заячьим жарким, бросились за беглецом и обнаружили проход в цепи защитных со­оружений. Через некоторое время Рим был взят.

Но не всегда представление людей об этом уди­вительном животном омрачали темные чары. Под­меченные еще античными народами замечательные его качества успешно пережили суеверия средневе­ковья и обновились в христианских обычаях неко­торых стран Западной Европы в образе щедрого Пас­хального зайца! Вообще на Западе в отличие от Рос­сии (где перебегающего дорогу зайца по-прежнему не жалуют) этого зверя стали постепенно связывать с понятиями добра и пользы. О мелких подарках, сделанных инкогнито, шутили: «Заяц принес!» или «Хлеб от зайца!». В сказках и легендах заяц выступа­ет уже как помощник герою, превращаясь в симпа­тичного персонажа.

Волшебные свойства зайца широко использовались в народной медицине. Так, еще в Древней Греции, а затем и в Риме зайчатину считали не только самым вкусным, но и наиболее усвояемым мясом, укрепля­ющим силы и способствующим расцвету физической красоты. «Он не ест зайчатину», - говорили про бе­зобразного человека. Средневековые медики с успе­хом применяли многие органы зайца. В виде порош­ка их рекомендовали против эпилепсии; а его мясо - при нарушении мочеиспускания. На больные суставы накладывали пропитанные заячьей кровью платки, так же сводили и бородавки. Заячьи «орешки», носимые в мешочке на шее, служили оберегом, шкурка, считалось, помогала при родах. Еще более способствовал благо­получию родов заяц, сваренный в молоке (целиком, в шкурке) и уложенный на тело роженицы головой вниз. От бессонницы, по поверьям, хорошо помогали поло­женные под подушку заячьи уши. А съеденные на ночь половые органы зайца (или даже его мясо) напрочь лишали любовников сонливости.

Итак, процветавшее в течение столетий полумисти­ческое отношение к зайцу со временем приобретало все более гастрономический оттенок. Правда, на Востоке к зайцу, как дичи, относились еще с большой прохладой. Коран относил зайца к нечистым животным, поскольку «когти его не расщеплены». Любопытно, что в целях борь­бы с язычеством и христианская церковь в конце пер­вого тысячелетия после Рождества Христова наложила запрет на употребление зайчатины, который, однако, долго не продержался: уже в эпоху Возрождения блюда из зайчатины очень почитались. Надо сказать, что в те вре­мена зайца не жарили, а отваривали в круто поперчен­ном бульоне. Так, в XVI в. некий магистр Колериус пи­сал в книге «Домашнее хозяйство»: «Полезен и вкусен заяц, хорошо нашпигованный и сваренный в перце».

В наши дни мистические аналогии уже не тревожат представление людей о зайцах. Только почему-то не ос­лабевает душевный трепет у человека, вышедшего после пороши из шатра, избы, особняка или автомобиля, при виде четкого, единственного в своем роде следа, властно уводящего из плена торжествующей цивилизации.

«Как не залюбоваться скачущей борзой, ее красотой и азартом? А если повезет на голосистых гончих? Заслу­шаться можно; иной раз не жалко и пропущенного выс­трела! Но сегодня уж я сам по себе, одинокий и свобод­ный, и все - в моих руках!» Так, пожалуй, размышляет любитель общения с природой один на один. Все при­мет он - обходы непролазных кустарников, изматыва­ющую бескрайность полей и даже явное невезенье. Что ищет он в чужой, неприветливой среде? Но вот он, след! И - снова воскресли силы и радость бытия.

Ну а заяц? Несомненно, и он оценивает гущину кустарника, пути отступления и близость рыскающей вокруг лежки фигуры. Всякая ошибка охотника, каж­дая его промашка - прилив надежды и энергии у зай­ца. «Дотянуть бы до сумерек!»

К растущей тревоге охотников, заячьи надежды ис­полняются все чаще. Уже хорошо, если до сумерек встретится один-единственный малик - в тех угодь­ях, где всего несколько лет назад трудно было удер­жаться на выбранном следу - глаза разбегались! А зайцев успевали поднять за короткий день по не­скольку штук и без пары их (по меньшей мере) до­мой не возвращались. Вроде бы кругом ничего не из­менилось, а зайца - то нет, то мало. Уходит ли он куда? Или мрет? Но что-то не видно припорошенных сне­гом трупиков, о которые, если верить рассказам ста­риков, нередко случалось им спотыкаться, но зато в те времена хватало и живого зверья. Далеко приходится нынче за ним ездить, а потом еще и ходить. Да и по­вадки у зайчиков стали другие - не держатся своего участка, легко уходят с круга за тридевять земель. Пу­ганые, нервные, на выстрел не очень-то подпускают.

Что же в действительности происходит с нашим зайцем? В основном все правильно - маловато стало косых в угодьях, где в иные времена ошеломляли сво­им обилием и бывалого охотника. Но почему? «Кто виноват?» и «Что делать?» - на эти вечные вопросы понемногу отыскиваются и ответы.

Добавить комментарий