Главная Охота Добыча охотника Перепел - Обесцененный певец
Автор: McHunter
После того как блюда из выращенного в клетке японского перепела окончательно воцарились на богатом столе гурманов, его «родственника», такого родного нам обыкновенного перепела, окончательно перестали ценить. К сожалению, и некоторые охотники вошли в число тех, кто стал равнодушен к этой милой птичке. Правда, у них есть оправдание: и некого «ценить», особенно в средней полосе, и не с кем. Действительно, до предела уменьшилась численность перепела на наших полях, и очень мало осталось хорошо воспитанных легавых собак, с которыми только и можно охотиться на птицу, которую без «вежливого» помощника не найдешь и не поднимешь в воздух.
И совсем уже нет ныне поклонников и ценителей незамысловатой песни перепела. Разве что где-нибудь в забытых богом кишлаках остались представители такого вымирающего племени. Раньше же, судя по свидетельству писателей-охотников прежних лет, любители перепелиного «боя» водились в каждом заштатном городке.
«В трактир набирался народ. Теперь было слышно с базара, как где-то в лавке удивительно четко и звонко бил перепел», - как бы между прочим писал писал Бунин.
Отлавливали летом самых азартных самцов и держали в клетках, чтобы круглый год слушать голос любимой птицы. Большие деньги предлагали за хорошего певца, который до слез доводил своих благодарных слушателей. О таком устами своего героя удивительный писатель Николай Минх говорил:«... А он лупит! Сто- он стоит! На дворе иной раз мороз, метель несет... А он, ровно в майский день, лупит и лупит, лупит и лупит... Какие деньги за это чудо давали! Из Москвы купцы наезжали, спаивать принимались: думали у пьяного купить. Да куды там! Разве продаст...»
Похоже, это единственная охотничья птица, причисленная к разряду «певчих», имеющая своих поклонников и знатоков. Правда, охотник готов часами слушать и бормотанье тетерева, и голоса многих куликов, но по этим птицам не сходили так с ума, как по перепелу.
Все же и теперь умиленно вздрагивает сердце понимающего человека, когда услышит он рядом во ржи или вообще далеко за лужками и кустами знакомое «пить-полоть» - так чаще всего передают основное колено песни самца. С близкого расстояния слышны предшествующие «бою» звуки, которые передают как «вва-ввау». Мне всегда казалось, что перепел как бы пробует, «замахивается» перед основной громкой песней, втягивая побольше воздуха. Даже совершенно незнакомый с природой человек при желании может легко узнать и запомнить крик перепела: никого другого с похожим голосом нет летним вечером в полях и лугах. Бьет он и ночью, и днем, разве что в последнем случае не так азартно. Запомнилось, как в жаркий полдень слушал одного неутомимого «бойца» прямо от дверей небольшого аэропорта в башкирском городе Стерлитамаке. Только шум самолета заглушал его голос, долетавший из пересохшей на солнце пшеницы сразу за асфальтом дороги.
Одно время казалось, что в средней полосе перепел вообще исчез, видно, не выдерживая натиска «химизации» сельского хозяйства. В последнее время невидимая, как и коростель, птица выдает свое присутствие голосом не так уж и редко. Похоже, очень мало надо ей для жизни даже в полном окружении человека с его постройками и машинами - лишь бы не травил да хоть чуточку покоя давал в самый пик семейных забот.
Если раньше в это время перепела не тревожили на гнезде, то и тогда, да, возможно, и теперь его подстерегают во время перелета. Баснословной могла быть добыча и самого посредственного стрелка, если он в Крыму или на кавказском побережье нападал на массовые высыпки пролетного перепела, который накапливал силы перед предстоящим полетом через море. Еще бы, ведь не только Аксаков знал, как хороши они, жаренные в сметане. Правда, остальным явно не удавалось переедать этой дичи настолько, чтобы она начинала казаться слишком жирной, приторной. Аксаков же писал, что «скоро они по своей приторности так надоедали, что никто не мог смотреть на них без отвращения».
Обесценивание перепела с упомянутых точек зрения наверняка радует саму птицу. Но возрастающие в цене земельные угодья становятся все недоступнее не только фермеру, но и перепелу, потому что покрываются домами и асфальтом. Участь его одомашненного японского собрата не может вызывать оптимизма: это практически другая птица, отличающаяся от дикой точно так же, как домашний тяжелый до «неподъемности» гусь отличается от свободного гуменника. Да и цель содержания его в вольерах состоит отнюдь не в том, чтобы радовать человека пением. К тому же любое животное, особенно немое, как японский перепел, находящееся вне той среды, где ему положено жить, смотрится чуждым и жалким.
В 2003 году неожиданно порадовала эта птица - появилась надежда, что все же еще долго она будет жить рядом с нами. Практически никогда не удавалось «вытоптать» перепела при хождении за зайцем или куропатками, а в этом августе поднялся неожиданно из-под ног. Подумалось, случайность, но в октябре уже, когда охотились с легавой, поднимала их в бурьянах не только собака. И самое удивительное - бодренько взлетел с убранного льняного поля 8 ноября, после прошедших уже серьезных заморозков, когда по всем литературным данным в лесной полосе ему делать уже нечего. Вспомнилось тогда, что и бил он этим летом очень поздно, по крайней мере, в середине августа слышал его голос, который всегда так радует душу.